Значимость искусства диалектики в философском исследовании у Аристотеля

 

1. Введение

Подход, при котором аристотелевская диалектика понимается как нечто «среднее» между обычным спором и философским исследованием, представляется многообещающим при рассмотрении вопроса о том, насколько значимыми в том и другом случае оказываются логические и теоретико-познавательные методы диалектики и те цели, что она преследует.1 Очевидно, что диалектический диспут гораздо формальнее и сложнее, чем тривиальные споры, однако этого не достаточно, чтобы стать философским исследованием. В повседневных спорах диалектические методы полезны потому, что, как отмечает Аристотель, диалектик искусен в той области, где прочие поступают как придется, а именно: он пытается отстаивать свои собственные взгляды, менять мнения других или разоблачать невежество собеседника.2 Чтобы это было так, диалектика должна предполагать наличие некой общей способности вести спор,3 но в какой степени это необходимо или, возможно, даже достаточно для познавательных целей философского исследования, – вопрос более сложный.

Вряд ли следует говорить, что проблема применимости в философском исследовании диалектических методов имеет отношение скорее к исследованию, чем к объяснению (απόδειξις), т. е., если использовать заимствованные Аристотелем у Платона термины, к рассуждению, скорее, «к началам», чем «от начал».4 В знаменитом фрагменте Топики (I.2) сказано, в каких двух случаях трактат может быть полезен в ходе философского исследования: аргументы pro и contra помогают отличать истинное от ложного, и, что ещё интереснее, исследование такого рода полезно для познания первых начал всякой науки. Очевидно, что начала нельзя исследовать, исходя из них самих, из чего вытекает возможность разбирать их на основании правдоподобных положений (ένδοξα), что, по Аристотелю, является свойственной и наиболее близкой диалектике задачей.5 Следовательно, остается ответить на вопрос, насколько близко «к началам» могут подвести нас диалектические методы. Хотя сам Аристотель не дает ясного ответа ни в Топике, ни в других трактатах, комментаторы его сочинений выдвинули несколько предположений.

Согласно взглядам некоторых из них, диалектические методы можно применять лишь там, где необходимо отрицание, в критике широко распространенных мнений. Сторонники этой точки зрения, по-видимому, рассматривают диалектический диспут как способ опровержения (έλεγχος).6 Однако когда речь заходит об устоявших перед критикой верованиях, роль диалектики оказывается позитивной.7 Другие отвечают на это, что некоторые формы диалектического диспута применимы не только в критике, но и вполне могут использоваться для доказательства истинности утверждений, касающихся позитивного знания.8 Впрочем, есть и те, кто утверждает, что сама диалектика предполагает наличие методов, с помощью которых можно обосновать первые начала науки.9

Несмотря на то, что за последние годы появилось несколько выдающихся работ по аристотелевской диалектике, представляется, что для окончательного решения всех этих вопросов нарисованная в Топике картина недостаточно ясна. Поэтому поставленная в данной работе цель скромнее: всего лишь разъяснить, что мы понимаем под диалектикой и искусством ведения диалектических диспутов. И, наконец, это исследование позволяет сделать некоторые выводы касательно роли, которую Аристотель отводит диалектике в философском исследовании. Ниже я вкратце скажу об основных отправных пунктах этой работы.

Хотя традиционное понимание диалектики предполагает выделение некой характерной черты: например, доказательства, исходящего из правдоподобных посылок (ένδοξα), – в последнее время принято подходить к ней со всей серьезностью, и рассматривать диалектику как специфическую социальную дискурсивную практику (или совокупность таких практик), имеющую особую форму и характерные только для нее правила.10 Перед избравшим такой подход философом встает несколько специфических проблем, ибо логические и теоретико-познавательные ходы следует рассматривать в социальном и психологическом контексте. Здесь требуется приложить особенно большие усилия, ибо, в отличие от риторики, диалектика не востребована в современной культуре общения.

Так, например, элемент соперничества, изначально присутствующий в опровергающем диалектическом диспуте, требует от отвечающего отстаивать свой тезис, а от вопрошающего – резко его критиковать, и, тем самым, заставляет несколько сомневаться в значимости диалектики для серьёзного философского исследования. Ещё один фрагмент, где речь идет о соревновании, то место Топики (VIII.1), где сформулированы правила, которым должен следовать вопрошающий, желающий утаить свою основную мысль, вынуждает некоторых исследователей сводить диалектику к эристике, а потому утверждать, что в ведомых философом поисках истины она бесполезна.11 Завладевающий участниками дискуссии агональный дух только подогревается присутствием слушателей.

Мой тезис будет заключаться в том, что примирение этого элемента соперничества с поиском истины оказывается так сложно достичь из-за неправильного понимания практической стороны диалектического диспута, и в особенности роли в нем соперничества и правил сокрытия своих мыслей. Что касается последних, то верное их понимание позволяет с большей ясностью осознать, в чем заключается ошибочность традиционных представлений о взаимоотношениях диалектики и философии. Кажется, практически никто не замечает, что правила сокрытия собственных мыслей должны применяться и в исследовании, и в эристическом споре,12 и что у отвечающего к тому же есть методы разоблачения такого сокрытия. И, наконец, как указывает при введении правил сокрытия мысли сам Аристотель, правила эти касаются лишь вопрошающего в диалектическом диспуте, а не философа или того, кто «ведет исследование для себя»: следовательно, диалектика и философское исследование – два социально и психологически отличных пространства ведения спора.13 Итак, философ может свободно выбирать те диалектические приемы, что соответствуют его специфическим целям. Поэтому я полностью согласна с догадкой Робина Смита (Smith), что лучше вести речь о значимости или применении диалектических приёмов или методов, нежели говорить о значимости или применении диалектики в философском исследовании: диалектика интересует нас в связи с практической стороной ведения диалектических диспутов, в то время как диалектические приёмы/методы отсылают к применяемым в его ходе логическим и теоретико-познавательным приемам/методам.14

Но как же честное и прямое диалектическое опровержение может одновременно и быть исполненным духа соперничества, и подразумевать сотрудничество?15 Чтобы ответить на этот вопрос, следует понять, что соперничество и сотрудничество не всегда исключают друг друга. Чтобы осознать это, нам нужно выделить два возможных в диалектическом диспуте вида соперничества. О первом Аристотель говорит, когда порицает вздорных спорщиков- отвечающих, которые не соглашаются с тем, с чем следует, и превращают дискуссию в недружелюбный, эристический спор, то есть лишь в мнимо диалектический диспут.16 О другом значении соперничества идет речь в трактате О софистических опровержениях (16, 175а13-14), где отмечено, что одной из целей участников диспута является демонстрация их мастерства диалектиков.

Стремясь прояснить, в чем заключается это мастерство, мы обнаруживаем, что хороший диалектик должен уметь играть роль и вопрошающего, и отвечающего, справляться с любыми сложностями и вести дискуссии с партнерами, обладающими разными характерами и разным уровнем знаний о диалектике. Я утверждаю, что Аристотель полагал, что в надлежащим образом ведущемся диалектическом диспуте участники стремятся к одной цели, а именно к проведению беседы надлежащим образом,17 – насколько это возможно в каждом конкретном случае.18 Разумеется, лучше всего диспут окажется, если в нем будут участвовать искусные диалектики, и если он будет проходить в благоприятной обстановке.

В стремлении к этой общей цели участники спора выполняют разные задачи, ибо их роли являются взаимодополняющими. Вопрошающий должен формулировать настолько хорошие доводы, насколько это только возможно, а отвечающему надлежит прежде всего проверять, насколько они хороши. Это позволяет вести «игру с ненулевой суммой», в которой выигрыш одного партнера не означает проигрыша другого, оба могут одновременно преуспевать или нести потери, и качество спора зависит сразу от обоих.19 Вот почему соперничество в диалектическом искусстве идет на пользу надлежащим образом проводимому диспуту, а не становится помехой для него.

Более того, я настаиваю на внимательном рассмотрении немногих сделанных в Топике упоминаний об истинности суждений. Это означает дальнейшее видоизменение традиционных представлений о диалектике, происходящее одновременно с опровержением идеи, будто диалектика является в первую очередь спором, исходящим из правдоподобных положений (ένδοξα).20 Однако сделанное в Топике (I.2) замечание Аристотеля о нахождении истины путем выдвижения аргументов pro и contra указывает, что он не считает наличие единой линии развития спора хорошим средством отделения истины ото лжи, а предпочитает сочетать доводы с проведением диспута в соответствии с некими логическими конструктами.21 К тому же, диалектические методы прояснения понятий и уточнения излишне смелых обобщений оказываются важными для уточнения частных истин, входящих в совокупность сведений, необходимых для ведения диалектических споров.

Основной задачей данного исследования правил ведения диалектических диспутов, сформулированных в первой и восьмой книгах Топики, является приведение этих правил в систему, наилучшим образом раскрывающую их теоретико-познавательные, логические и психологические особенности.22 Прежде всего я подчеркну, что правила, названые мною конститутивными, задают рамки как надлежащим, так и не надлежащим образом проводимых диалектических диспутов, и не важно, является ли целью участников спор ради спора или поиск истины. Следующей задачей будет демонстрация того, как так называемые стратегические правила позволяют путем совершения определенных логических и теоретико-познавательных шагов улучшить надлежащим образом ведущийся спор и способствуют поиску в ходе спора утверждений, истинность которых обоснована. Хотя ответственность за формулировку доводов ложится в основном на плечи вопрошающего, именно отвечающий обязан следить за тем, чтобы спор велся надлежащим образом. Помимо прочего будет продемонстрировано, что касающиеся стратегии выдвижения доводов правила для вопрошающего не препятствуют ему в достижении его цели, а всего лишь являются источником психологических затруднений, и уравновешиваются совокупностью правил, которым должен следовать отвечающий.

Рассматривая правила проведения диалектических диспутов, я отклонюсь от того порядка, в котором они появляются в Топике, распределяя их по парам: это позволит понять, как выполнение вопрошающим и отвечающим их взаимодополняющих задач способствует проведению диспута надлежащим образом и поиску истины. Прежде всего я рассмотрю конститутивные правила, затем стратегические, причём начну с понятия топа и с определенных логических требований, следующих из понятий силлогизма и опровержения (έλεγχος), затем перейду к эпистемическим условиям, в которых протекает диспут, и, наконец, обращусь к правилам, которые более непосредственно служат делу отыскания истины.

Аристотель не сообщает нам, существовала ли практика оценки успехов участников диспута, да это и не имеет отношения к главной моей задаче. В любом случае, он даёт понять, что в ходе имеющих целью упражнение или исследование дискуссий участие в них собеседников оценивалось, исходя из их мастерства и свойственного им духа соперничества, а также сложности проблемы. Важнее всего то, что в качестве критериев оценки вычлененных из контекста дискуссии доводов Аристотель предлагает условия, лежащие в основе стратегических правил, которым должен следовать отвечающий, – на их основании судят обо всем ходе диспута.

Итак, получается, что правила проведения диалектических дискуссий предлагают логические и теоретико-познавательные шаги, значимые для любого серьезного поиска достоверных истин, а потому участие в таких дискуссиях очевидным образом помогает в развитии способностей, важных для проведения аристотелевского философского исследования, предполагающего выведение таких правил, которые будут объяснять, а не игнорировать наблюдаемые явления.23 Однако мы не будем касаться сложного вопроса о том, не возникает ли в какой-то момент у Аристотеля уверенности, что его диалектика предлагает точные критерии, позволяющие распознать истину.24 В любом случае, сформулированные в Топике и О софистических опровержениях диалектические методы не являются достаточной гарантией истинности того или иного утверждения, поскольку исследовательская установка Аристотеля допускает наличие иных, развивающихся не в соответствии с законами диалектики, форм спора. Мастерство диалектика может прийтись кстати при поиске утверждений, которые могли бы стать первыми началами, но его недостаточно для того, чтобы окончательно отделить первоначала философии от других истин. Основной причиной этого является тот факт, что в ходе диалектического диспута рассматриваются конкретные проблемы, в то время как целью философского исследования является упорядоченное знание, система, в рамках которой можно сохранить и объяснить относящиеся к данной области знания явления.25

 

2. Конститутивные правила проведения диалектических диспутов

 

а. Первые шаги и цели

Чтобы лучше разобраться в социальных практиках которые, как полагает Аристотель, относятся к области диалектики, среди сформулированных в трактатах Топика и О софистических опровержениях правил нам следует выделить конститутивные (или определяющие) и стратегические. Первые характеризуют сущность диалектических диспутов, описывая правильный ход диалектической коммуникации, в то время как вторые позволяют понять, как можно хорошо провести диалектическую беседу.26 Первые разъяснения такой классификации восходят к трактату О предписаниях логика Вальтера Бурлея (Burley, xıv век), где речь идет о «дискуссиях о предписаниях (de obligationibus)», тесно связанных с диалектическими беседами. Правила, конституирующие специфические практики проведения такого рода дискуссий Бурлей называет существенными (de esse), а те, соблюдение которых обеспечивает высокий уровень их проведения – полезными (utiles).27 Но намёки на такую классификацию мы можем найти, например, там, где Аристотель говорит об отличии человека, «умозаключающего надлежащим образом (καλως)», от того, кто просто умозаключает (делает выводы)28; это позволяет, не опасаясь анахронизмов, классифицировать сходным образом на страницах учебников диалектики уточняющие вопросы.

 

Продолжение перейдите по ссылке (читать) 

 

или скачайте работу :